/360/…Исследование с индукцией эмоций как одного из возможных управляющих механизмов было предпринято нами на основе хорошо известного положения, что творчество, как правило, происходит при изменении эмоционального фона индивидуума. Однако на основе физиологических данных создалось впечатление, что вызванные в нашем эксперименте эмоции — были чужеродными творческому процессу. Из литературы и жизненной практики известно, что соотношения эмоционального и творческого фактора очень неоднозначны, что в известной мере сопоставимо с тем, что мы видим в мозговой реорганизации при данной пилотной модельной ситуации с попыткой оценки влияния эмоционального фактора на вербальное творчество. При творческом процессе развивается свое, особое эмоциональное состояние, в данный момент и именно этому процессу присущее. Мы полагаем, что изучение соотношений эмоций и творческого процесса должно быть продолжено и, в частности, с помощью дополнительного конструирования психологических методик (тестов).
Одним из открытых нами ранее управляющих механизмов мозга является детектор ошибок. Огромное количество статей, опубликованных в последние годы по поводу детекции ошибок, полностью подтвердило наличие в мозгу такого механизма. Показана (Bechtereva et al., 2005) его обязательная «задействованность» в определенных условиях, в связи с чем именно при исследовании проблемы творчества мы позволили себе использовать специальный для данного случая методологические прием. Сущность этого приема состояла в проведении исследований в условиях, в ко/361/торых детектор ошибок обязательно должен был активироваться, что, позволяя обходиться без одновременной регистрации активности самого детектора ошибок, расширяло возможности собственно психофизиологического изучения творчества.
Как известно и как неоднократно подчеркивалось здесь, одним из обязательных определений творчества считается отход от стереотипа, предложение новых оригинальных, продуктивных решений. В то же время по ходу всей формирующейся (формируемой) индивидуальной жизни развитие индивидуума всегда представляет собой процесс развития и определения границ дозволенного. Творчество, как хорошо известно, всегда развивается в рамках какой-то деятельности и одновременно происходит с выходом за ее рамки.
Проблемные ситуации, неизбежные в изучении мозговой организации творчества, не только породили накопление ценных фактических данных, но и вызвали размышления и осмысление возможных идейно-методических перспектив проблемы.
В изучении вопроса о роли детектора ошибок в процессе творчества мы ориентируемая на хорошо известную многоплановость, поливалентность мозговых механизмов. Отсюда известная ограничительная роль детектора ошибок может проявиться и негативом, и позитивом — речь идет не только о «запретах», но и о возможности поддержания с помощью детектора именно нетривиальности и продуктивности творческого процесса. В исследовании и первого и второго аспектов исключительно важна конструкция психологических тестов.
Прямых данных о возможных отношениях детектора ошибок и творчества сейчас практически нет. Однако кое-что об отношениях детектора ошибок и мыслительных процессов можно извлечь из экспериментальных данных.
Мировой экспериментальный материал по изучению детектора ошибок в мозгу в психологическом плане, как правило, базируется на реализации испытуемыми не только простых, но и более или. менее сложных задач высшей нервной деятельности. В том же плане могут быть рассмотрены и наши наблюдения при прямой регистрации реакций детекции ошибок в области передних отделов поясной извилины в тесте с прослушиванием правильных (кор/362/ректных) и ошибочно построенных (некорректных) фраз (Bechtereva et al., 2005, рис. 8). И наконец, уже более прямо свидетельствует о возможной роли детекции ошибок собственно в творческом процессе топографическое единство мозговых зон детекции ошибок и «главных» творческих зон, в частности ПБ 40, 8. В литературе имеются указания на то, что ПБ 40 в процессе принятия решений более активна при низкой частоте появления ошибок (Paulus et al., 2002). Так как в творчестве теоретически не может быть ошибок и предварительного ответа на творческую задачу не существует, этот анатомо-функциональный факт дает дополнительные основания полагать, что связь может осуществляться не только по одной из возможных схем отношений творчества и детекции ошибок, но проявляться и «негативом», и «позитивом».
Специально для попыток проникновения в эти соотношения были разработаны и использованы дополнительные психологические тесты. Испытуемым-волонтерам предъявлялись две пары заданий. Предъявлялись хорошо известные пословицы и поговорки, в которых последнее слово отсутствовало. Волонтеры должны были предложить свой вариант окончания, который бы полностью изменил суть пословицы или поговорки (задание С — creative). В контрольном задании предлагалось просто вспомнить недостающее слово-окончание (R — remember). Вторая пара заданий отличалась от первой тем, что в текстах заданий С и R присутствовали ошибки в форме перестановки букв или их замен без изменения длины слов. Предполагалось, что такого рода задание будет активировать детектор ошибок (соответственно задания CD и RD). Испытуемым предлагалось: 1) не только выполнить основную задачу, но и определить количество ошибок в текстах («осознанный вариант»); 2) не обращать внимания на ошибки и решать творческую задачу («неосознанный вариант»). Исследовалась локальная синхронизация в различных ЭЭГ-диапазонах. Существенная разница была обнаружена не только в контрасте С—R, но и в контрасте CD—С также. Результат проявлялся главным образом в полосе гамма-частоты. Добавление детекции ошибок (в «осознанном варианте») к основной задаче уменьшало мощность г-ритма (CD—С) и таким образом уменьшало разли/363/чия в контрасте CD—R (рис. 9). Похожий, но меньший эффект наблюдался в полосе в2-ритма (методика и результаты этой части работы подробнее представлены в статьях Bechtereva et al., 2005). Введение в тест ошибок в тексте без активации внимания к нему («неосознанный вариант») вызвало существенно меньшие изменения ЭЭГ, по тенденции схожие с «осознанным вариантом». В связи с конструкцией теста сделана логичная попытка оценки влияния на ЭЭГ активации внимания. Это осуществлялось в модифицированных условиях принципиально того же эксперимента. В предъявляемых текстах не было ошибок, а были звездочки, отношение к которым регламентировалось такой же, как указано выше, инструкцией. Активация внимания в нашем варианте теста вызывала относительно небольшие изменения ЭЭГ, из которых наиболее отчетливыми были угнетения медленноволновой (D) активности. Все варианты включений (дополнений) в основной текст оказывали большее влияние на мозговые корреляты основного задания и соответственно меньшее — на контрольное. Проведение исследований в данном варианте теста подтвердило связь динамики наиболее частных компонентов ЭЭГ с креативностью, хотя изменения в g-диапазоне не всегда достигали уровня достоверности. Воспроизводимость указанных результатов, однако, была очевидной (рис. 10).
Гамма-активность, считающаяся характерной для мыслительных процессов (Fitzgibbon S. P. et al., 2004; Данько и соавт., 2005; Thilo Womelsdorf, 2006), оказалась в условиях данного теста также тонким критерием подавления потенциала мозга в условиях активации детектора ошибок.
Исследование мозговых механизмов творчества, по существу, только начинается. В то же время и потому, что становится все очевиднее, что детектор ошибок — важнейший управляющий механизм мозга на разных уровнях сознания, в разных процессах высшей нервной деятельности, мы представляем схему о возможной роли детектора ошибок в здоровом и больном мозге, где только часть схемы-гипотезы может считаться условно подтвержденной, а ее основная часть сейчас дается нами как гипотеза, руководство кдействию, как идея, и, в частности, в изучении механизмов творчества.
/364/Как в случае обсуждавшейся нами ранее специально (Bechtereva, 1984) поливалентности других механизмов мозга, и в том числе их различных проявлений в здоровье и болезни, мы допускаем возможность такой же схемы в роли детекции ошибок в зависимости от здоровья, болезни и творчества человека.
Итак, положение первое. Детектор ошибок в здоровом, скажем так, обычном среднестатистическом мозге — это структура системы, сформировавшаяся главным образом в ходе индивидуального развития. Она существенно оберегает человека от раздумий в стереотипных, тривиальных ситуациях в ходе обычной жизни, контролирует оптимальную реализацию процессов высшей нервной деятельности. При любом обучении наряду с позитивом развития в мозге неизбежно формируются и необходимые, и излишние ограничения (вплоть до табу). Они работают с помощью детекции ошибок, через формирование детекторов ошибок. В формировании табу в более масштабных проблемах ярким примером такого рода процесса являлось многовековое церковное воспитание (не убий, не укради), что осложняло посягательство на границы законов.
Положение второе. Детектор ошибок разрушается под влиянием самых различных причин, или его активность может становиться чрезмерной. В обоих случаях развиваются нарушения психической деятельности. В случае чрезмерной активности детектор ошибок может превратиться в детерминатор ошибок. По-видимому, во втором случае именно превращением детектора ошибок в детерминатор ошибок могут определяться некоторые формы психической зависимости с проявлениями типа устойчивых наркоманий (Медведев С. В., Аничков А. Д., Поляков Ю. И., 2003) и некоторых форм маниакального поведения. Детектор ошибок в этом случае из полезного слуги превращается в злого хозяина.
И наконец, положение третье, имеющее прямое отношение к задачам изучения физиологии творчества. Рождается человек с большой (огромной) творческой потенцией, не теряющейся по пути детских инфекций и прочих жизненных сложностей. Естественно, что сила ограничений воспитанием, обучением различна у разных индивидуумов, а иногда такого рода «нажим» может вы/365/зывать и обратную реакцию, хотя в целом, статистически, в государстве это, как известно, работало.
Детектор ошибок должен и может теоретически препятствовать выходу в новизну, прорыву через известные догмы и законы, преодолению сформированных ограничений, полученных в том числе и в обучении. Однако ограничения именно в мозгу любознательного и дерзкого творца либо исходно преодолеваются, либо формируются сознательно или бессознательно по принципу «не мешать», либо при осознании стремления к прорыву в неизвестное переформировываются «перевоспитываются» из ограничителей — в помощников. Возможность функциональных перестроек детектора ошибок прямо показана нами при регистрации детекции ошибок в передних отделах поясной извилины в ходе диагностических и лечебных электрических стимуляций (см. рис. 8) (Bechtereva, 2005). В мыслительном (и любом другом) творчестве детекция ошибок начинает оберегать от тривиальности (от «изобретения велосипеда») и от бессознательного плагиата.
/366/Реализующийся творец начинает определять более или менее частную или глобальную историю мира.
Многолетний опыт нашей работы в области физиологии здорового и больного мозга человека неизбежно заставлял нас обращаться к многоликости управляющих механизмов мозга. Нами делается попытка рассмотрения этого вопроса, в том числе в физиологической природе творчества, его особого положения в мыслительных процессах, его магии. Магия творчества в обществе — прорыв к новой истине сквозь устоявшиеся знания. Физиологически — это процесс, развивающийся при преодолении и переориентации детектора ошибок (из противника в помощника), создание и воссоздание «своего» эмоционального фона. У творчества свое, только ему присущее состояние, «свои» эмоции, «своя» детекция ошибок. В свободном полете творческой мысли индивидууму-творцу надежно служат различные, в том числе и преобразованные механизмы мозга. Творчество, преобразуя мир, своим базисом имеет творчески преобразованный мозг человека.
Будущее исследователей творчества — в руках психолога, который поможет с помощью рационального эксперимента расшифровать то, что сейчас может обозначаться лишь как физиологические механизмы магии творчества. Естественно, с помощью физиологов.